Пять часов с Игорем Бутманом

Концерт, который дал в нашем городе саксофонист с мировым именем — Игорь Бутман, мог состояться лишь благодаря фестивалю «Новое передвижничество», собравшему в своих рядах самых лучших исполнителей страны. За два часа до выхода на сцену гость отдал себя в распоряжение коллег-музыкантов из «Биг-Бенда» Валерия Дмитриева и местных СМИ.
— Почему я выбрал саксофон? Саксофон парит над оркестром, как птица. И потом я однажды взял его в руки, а он так хорошо зазвучал у меня, что очень знающий человек сказал: «Саксофонист получится из тебя хороший». Хотя я начинал с кларнета.
— Видимо, ни одна встреча не обходится без вопроса, как музыкант вашего уровня решился на участие в «Ледниковом периоде»?
— Мне это помогает быть в хорошей физической форме, а джаз никуда не уходит.
— А рекламные цели?
— Не буду лукавить, что этого нет. Многие мое лицо увидели в шоу впервые. Но это был какой-то толчок вперёд для нашей музыки. Один мой хороший товарищ говорит: «Ненавижу Цекало, ненавижу Галустяна. Почему их рожи показывают все время по ТВ?» Я говорю, потому что там нет твоей «рожи». Если на экране будут чаще Гаранян, Голощекин, Бутман, тогда для джаза и его слушателей будет лучше. Я уверен, что если кто-то из хороших музыкантов встанет со мной рядом на коньки, то это поможет джазу... Хотя меня и ругают за это.
У Бутмана (уникальный для российского музыканта факт) — широкое признание на родине джаза, в Америке. Среди его поклонников множество коронованных особ и глав государств. Билл Клинтон, знаток джазовой музыки, будучи президентом США, впервые услышав игру Бутмана, аплодировал стоя, а позже в своей книге написал: «Игорь — мой самый любимый из ныне живущих саксофонистов».
— Но у вас был небольшой период в жизни, когда вы работали в «Аквариуме» с Гребенщиковым, потом с Цоем?
— Не такой уж маленький это был период. Мне было 18, и меня к Гребенщикову впервые привел туда Сергей Курехин. Мне дали стакан портвейна, я его выпил... А позднее мы сделали альбом, который назывался «Табу». Потом я познакомился с Виктором Цоем. Я на него тогда смотрел, как на гуру: каратэ, восток и все прочее. Мы записывали рок по ночам в студии при Доме пионеров, считая, что за нами идёт слежка. Её, конечно же, не было…
— Ваша оценка современных рок-групп.
— У разных музыкантов – разные задачи. С точки зрения исполнительского мастерства я их оцениваю очень средне. Что, там кто-то хорошо играет? Все они играют не очень профессионально. А американские группы? Вот они играют отлично.
— И все же, куда идет российский джаз?
— Конечно, вверх. Я вам назову, не задумываясь, десяток молодых музыкантов просто мирового класса. Талантов много, правда, мало трубачей, ещё меньше тромбонистов, не очень много контрабасистов, совсем нет барабанщиков. Музыканты — тяжелейший народ (я тоже музыкант, и тоже изводил в своё время и Лундстрема, и Голощекина), но главное, каким бы ни был исполнитель, играя в хорошем коллективе, он должен расти.
За два без малого часа общения с Игорем Бутманом его собеседники убедились, что это открытый человек, абсолютно свободный от комплекса собственной исключительности. Поднявшись с В.Дмитриевым в комнату, где репетируют зареченские джазмены, он уважительно осмотрел все реликвии «Биг-Бенда» и даже исполнил короткую импровизацию на оркестровом саксофоне. Сказав при этом: «Хороший инструмент».
«Вышел на сцену – будь добр, оставь у зала самое лучшее впечатление от игры», — внушает своим музыкантам мэтр отечественного джаза Игорь Бутман. Впечатление от трёхчасового выступления квартета Бутмана на сцене «Современника» — «лучше и быть не может!»